Забыли
Темнота мягкими теплыми объятьями окутала городок. Время для рефлексии, самокопания и гениальных идей. Время для тех, кому есть, о чем подумать, и тех, кто хочет прогнать все мысли вон.
В здании старой фабрики погасло последнее окно. Через несколько минут раздался громогласный лязг массивной металлической двери, мрак темной улицы на миг озарился светом, и вновь мир погрузился во тьму. Лишь луна, иногда выглядывающая из-за туч, слегка рассеивала ночную мглу.
Юноша медленно брел по тротуару. Сегодня он был из тех, кто должен был прогнать все мысли прочь. Ему, кого в глаза и за глаза называли гениальным ученым и настоящим светилом науки, никак не удавалось найти решение одной каверзной задачи. Молодой человек остановился на пятачке, освещаемом только светом луны, и поднял глаза к небу. Начинался дождь.
Грядущий спаситель человечества раскинул руки в стороны и истошно закричал. Вся боль невозможности найти решение, вся тревога за будущее своё и мира, весь его гнев рвались наружу, и держаться не было больше сил. Перестук капель усиливался, где-то вдалеке уже был слышен глухой раскат грома. Бам!
Дождь настоящим потоком хлынул на парня, стоявшего мордой вверх. Тот упал на колени, отплевываясь и фыркая.
– Так, стоп, вы, спрашивается, какого протуберанца не закрепили нормально резервуар? 21 век на дворе, все технологии мира у ваших ног, а мы все никак не можем нормально дождь в нашем театре показать. Ой, мать вашу… Эрик, берегись!
Актер не успел среагировать на окрик и сверху ему почти в темечко прилетело ведро, жестяное обыкновенное. Хорошо, хоть пустое.
Режиссер стоял, разинув рот. И только спустя несколько мгновений зажмурившись, начал шипеть: «Вон! Убирайтесь к небесам с глаз моих. Вы тут балаган устроили полный, смертоубийством еще развлекаться вздумали. Вон, кому сказал! И ты тоже, гений одного места».
Расторопный персонал театра и труппа в один момент покинули зал. Им уже доводилось видеть мастера в гневе и повторять опыт не желал никто. Стало пусто, тихо, пронзительно спокойно.
– Э-э, друг, ты почти сорвался, еще бы чуток, и превращение сдержать бы не удалось – раздался голос откуда-то сверху. – Опускай меня, поговорим.
Режиссер сделал долгий выдох и стал подниматься на сцену.
– Ну как, скажи мне, я могу научить их? Как мне перерезать нити и вернуть в этот мир энергию созидания? – вопрошал мужчина, одной рукой поправляя шляпу, прикрывающую третий глаз, а второй придерживая опускающийся с колосников шар. – Не умаялся там светить луной?
Мастер сломанной куклой уселся прямо посреди сцены, баюкая на коленях этот шар, сгусток энергии, поглаживая его как маленького котенка. А тот всё говорил и говорил, повторяя снова и снова: «Твоя история достойна быть услышанной. Однажды ты спас их. Просто они все забыли. Но они вспомнят, они обязательно вспомнят».
